Обрывки минувших дней - Арад Саркис

Мы засмеялись. Уверен, я смог с помощью этой глупой шутки донести до него, что я о ней забочусь, и если обидит ее, будет разговаривать со мной.

– Гвоздь, ты хоть что-нибудь мне оставил сделать?

– За час управился, новый рекорд!

Наш бар со временем превратился в полуресторан, если можно так выразиться. Так что уже несколько месяцев мы открывались не в обед, как это принято у большинства баров, а в девять. Поэтому к нам начали приходить по утрам студенты с ноутбуками, чтобы позавтракать и поработать. Бывало, приходили, заказывали яичницу с кофе, занимали какой-нибудь одиночный столик у стены с розеткой, и сидели так, пока не надоедало или не становилось настолько шумно, что мешало им работать. Гвоздь дал им прозвище «соловьи» из-за того, что каждое утро, с открытием «Гэтсби» начиналась их «песня» клацаньем по клавиатуре. Для нас этот звук в краткий срок из раздражающего превратился в традиционный, знаменующий начало субботнего рабочего дня.

– Смотри, Вик, новый соловей, я его раньше здесь не видел, – сказал мне напарник, когда я вернулся из подсобки с контейнером лимонов для коктейля «Каунт тулип», ставшего весьма популярным среди девушек, хотя я и не понимал, что в нем такого, ведь вкус от сочетания текилы, джина, манго и лимона просто кошмарный.

Гвоздь кивнул в сторону парня, сидевшего за дальним столиком у окна с ноутбуком перед собой и чашкой кофе.

Я взглянул на посетителя, про которого он говорил, и не поверил своим глазам: точь в точь как на фото.

– Это не соловей, – произнес я и направился к столику.

Полный решимости и уверенности, я знал, что скажу.

– Ты бывший парень Софии?

– Привет, да, а ты кто?..

– Поднял свою жопу и вышел отсюда, пока я сам тебя не выкинул.

– Прости, что? Ты хоть…

– Ты плохо слышишь? Или ты встанешь и выйдешь, или я тебе прямо тут наваляю. Пошевеливайся.

– Я уйду, но тебя уволят, уж будь уверен, я пожалуюсь твоему боссу.

– Да хоть Папе Римскому. Вали отсюда, и чтоб духу твоего тут больше не было.

Он встал, собрал свои вещи, кинул на меня недовольный злой взгляд и ушел, а его недопитый кофе остался стоять на столе.

Я весь кипел, так и хотелось пойти за ним и проехаться кулаком по его самодовольной роже. Да он и сам видел, что я совсем не прочь его отделать. Звук захлопнувшейся за ним двери заставил меня немного успокоиться.

Повернувшись, я пошел обратно к бару. Гвоздь стоял с открытым ртом. Благо, хоть официанток в зале не оказалось.

– Даже не спрашивай, – улыбнулся я ему. – Можешь об этом шефу не говорить?

– Вик, я-то не скажу, но он все равно узнает, парень-то пойдет прямо к нему и…

– Не узнает, шеф в Испании, в прошлую субботу предупреждал, помнишь? Да и у этого урода кишка тонка пожаловаться.

– Так он бывший Софии?

– Угу.

– Он что-то серьезное натворил?

– Более чем. Спросишь у Софии, если захочет, сама расскажет.

– Да уж…

День шел медленно. Последний соловей ушел в половине пятого, это означало, что в «Гэтсби» скоро будет не протолкнуться, так что мы с Гвоздем начали спешно готовиться к наплыву посетителей. С приближением вечера в баре появлялось все больше людей. Как я и ожидал, «Каунт тулип» заказывали чаще всего, поэтому с утра только и делал, что выжимал манго и лимоны.

Ближе к семи вечера в бар заглянул мой брат с парочкой своих друзей.

– Привет. Вик! – поздоровались они.

– Сделаешь нам что-нибудь на свой вкус? Бармен лучше знает, какое пойло круче всего! – сказал один из них.

– А к пойлу ничего не надо?

– Ребят, идите, я все закажу, – сказал брат, указав им на свободный столик в углу зала, освободившийся минуту назад. – Им что хочешь, мне…

– Пиво, как всегда, – сказал я. – Чипсы?

– Да! И соуса побольше! Ну, ты и сам знаешь, – кивнул он и пошел к друзьям.

– Эй! – окликнул я брата. – Не больше двух кружек, я не буду снова за тобой убирать.

– Договорились, – крикнул он мне сквозь шум галдящих посетителей и музыку.

Я быстро сделал два стакана своего любимого «Ржавого гвоздя», один стакан «Май тай» и наполнил одну кружку пшеничным пивом для брата. Помахав рукой одному из его друзей, сидящих лицом ко мне, я махнул рукой, подзывая и давая понять, что могут забирать свой заказ.

– Спасибо! – сказал он, унося на подносе четыре напитка.

Я записал заказ за их столиком в журнал, чтобы потом отдать официанткам для предоставления счета и, сказав Гвоздю, что отойду выжимать фрукты, направился в подсобку. Соки манго и лимонов быстро закончились. Спускаясь в подвал, оборудованный напополам в морозильную комнату и подсобное помещение для хранения фруктов, продуктов, алкоголя и сейфа с деньгами, я поймал себя на мысли, что в следующий раз надо выдавить сок из фруктов на пару дней вперед.

Прошло минут двадцать, когда я, стоя у соковыжималки, получил сообщение на телефон от Гвоздя: «Пришел Ник, ты нужен. Срочно!»

Я наполнил два мерных кувшина выжатым соком, и вместе с ними быстро поднялся обратно в зал, оставив остальное на столе. Чуть не уронив кувшины на лестнице, я проматерился и подумал, что пора бы начинать заказывать сок, а не выжимать самим, поэтому решил поговорить об этом с боссом, когда тот вернется из Испании, где отдыхал с семьей.

Выйдя из служебного помещения, я увидел у барной стойки Ника со стаканом белой жидкости в левой руке. Он выглядел очень неопрятно, устало и от него веяло злобой.

– Пьешь воду? – сказал я, приблизившись.

Я рассмотрел лучшего друга, он был в том же состоянии, что и во время сессии: усталый взгляд, неопрятный вид, не выспавшиеся глаза.

– Этот идиот сказал, что не нальет мне без твоего ведома, – он косо посмотрел на Гвоздя, а тот время от времени смотрел в нашу сторону и продолжал обслуживать клиентов.

– Следи за языком, Ник, – отрезал я. – Гвоздь не виноват, что у тебя проблемы.

– Плевать. Налей мне рома.

– Ты в порядке?

– Да, блядь! Я в порядке! Налей. Пожалуйста.

Прикинув, что будет лучше дать ему, что он хочет, я пододвинул к нему пустой стакан и наполнил его на треть темным ромом. Он отпил немного.

– Спасибо, – сказал он, закрыв глаза, будто обдумывал что-то. – Меня отчислили. Ну, ты уже знаешь, наверное.

– Но это же не конец жизни, Ник.

– Поговорим об этом, когда тебя отчислят. А не, погодите, ты же у нас прилежный! Всегда обо всем беспокоишься,